Статьи > Перевал Дятлова

Перевал Дятлова

 

Часть первая.22.


22.
Я села за компьютер и на две недели ушла в свою новую книгу. Между главами только спала и кормила кота. Осознала себя на девяносто второй странице — в зеркале отразилась высохшая, будто мумия, фигура с безумными глазами, запавшими все в том же египетском стиле. Я подключила телефон, и тут же получила первый за все это время звонок.
— Как продвигается? — спросила Света.

Я сказала, что девяносто две страницы можно прочитать хоть сейчас. Правда, говорят, что дуракам полработы не показывают, но это ведь не твой случай, не так ли?
— Прочитаю все вместе, — сказала Света. — Кстати, с Новым годом тебя.

Я посмотрела на календарь, и мне стало так, будто я отведала "Вискаса". 31 декабря. В окнах напротив светятся гирлянды и елки. У меня же тихо и темно, как в гробнице какого-нибудь фараона.
— Спасибо, Света, — пролепетала я, — тебя тоже с праздником.
— Как отмечаешь?
— Еще не решила.
— Хочешь, приходи ко мне. У меня будет несколько друзей — все очень пристойно и скучно.
— Нет, я лучше дома. Мне кота не с кем оставить.

Я надеялась, что мне еще будет с кем встречать Новый год.
Стремительно сметая пыль, покрывшую тоненьким ковром всю мою квартиру, я беседовала с повеселевшим Шумахером. Ему явно понравилось, что я наконец-то отошла от компьютера и занялась делом.

В холодильнике, как говорит моя соседка Надежда Георгиевна, "мышь повесилась". Я уныло осмотрела пустые дребезжащие полочки и захлопнула дверцу. Первый голодный и пустой Новый год. Утешает только то, что каким-нибудь клошарам сейчас еще хуже... Если о них муниципалитет не позаботился.

Я попыталась представить себя на месте клошара, завернутую в рваное одеяло, сидящую на картоне под старинным мостом. И тут в дверь позвонили.

Шумахер бежал впереди меня, гордо неся перпендикулярно полу пушистый хвост. В "глазке" отразилась накрашенная личность Надежды Георгиевны. Не Вадик...
— Ты жива еще, моя старушка? — спросила она, и я чуть-чуть удержалась, чтобы не напомнить, кто именно из нас старушка. — Что же это — неделями носу не кажешь. Вон кака бледная, ровно гусеница.

У соседки явно свое представление о гусеницах.
— Я вот тебе пирожков принесла да карамелек — угощайся, — сказала добросердечная Надежда Георгиевна, и мне стало стыдно за свои мысли. Впрочем, как только я закончила ее благодарить и поставила полный чайник на плиту, старушка немедленно села мне на уши, и я почувствовала, что сейчас полностью отработаю все эти пирожки и карамельки.
— Сейчас Ирка звонила из Серова. Поздравляла, спрашивала, куда ты задевалась. Я сказала, что ты опять пишешь.
Я скромно улыбнулась.
— Так вот, у ней все уже точно с этим жильцом решилось — он въедет в квартиру сразу после Крещения.

Далее Надежда Георгиевна очень долго и подробно рассказывала мне о своей жизни с "дедом" — так она называла своего мужа Антипа Петровича, я слушала ее невнимательно, правда, измученная память все равно фиксировала образы, щедро раскиданные в ее речи: "бегаю, как кот в дыму" (это она перед праздником), "худая, будто спица бесформенная" (это опять про меня) и так далее, и еще дальше.
Я была рада, что Надежда Георгиевна уходит. В тарелке с пирожками остался только жирный след, а смятые карамельные фантики с налипшими осколками конфет уже перекочевали в ведро.

На часах светилось 23:11. И я была совершенно одна. Не считая Шумахера, конечно.

Снова зазвонил телефон, я схватила трубку и услышала уже пьяный голос московского редактора.
— Я обзваниваю всех. — гордо сказал он. — И для тебя не будет исключений.

Мы с ним довольно мило покалякали — он сказал, что я могу писать про танки или первого паровозостроителя, неважно. Ему интересно все, что выходит из-под моего пера.
Ясный перец, мне пришлось его поблагодарить и пожелать счастья в Новом году и во всех последующих. Потом трубку выхватила жена редактора и, немилосердно акая на московский манер, поздравила так цветисто, что мне даже в нос шибанул какой-то букетный запах.

Потом позвонили родители, несколько старинных друзей и полузабытые родственники, чьи голоса пахли нафталином.

И ни одного Вадика.

Ровно в двенадцать я налила себе стакан воды и выпила его, давясь обидой и холодом.

Уже совсем в другом году позвонили в дверь. Я побежала открывать и увидела елку в игрушках и Вадика в подпитии.
— Откуда дровишки? — спросила я, закамуфлировав радость.

Вместо ответа Вадик аккуратно положил елку на пол и обнял меня. Стеклянные шарики звенели под лапками Шумахера, а я приняла такое же положение, что и елка, но в своей спальне и со своим — любимым, вопреки инциденту, мужем.
Вот так мы вошли в последний год тысячелетия — лежа, занятые делом и телом.
— На какой ты странице? — спросил Вадик вечером первого января, и я ответила: — На девяносто четвертой.


[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] > 14 < [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31]

 

Комментарии :

Комментариев нет

«Миражи над Жигулями»©2001—2024
При перепечатке статей обязательна прямая обратная ссылка на этот сайт.