Перевал Дятлова
Часть первая.22.
22.
Я села за компьютер и на две недели ушла в свою новую книгу. Между главами только спала и кормила кота. Осознала себя на девяносто второй странице — в зеркале отразилась высохшая, будто мумия, фигура с безумными глазами, запавшими все в том же египетском стиле. Я подключила телефон, и тут же получила первый за все это время звонок.
— Как продвигается? — спросила Света.
Я сказала, что девяносто две страницы можно прочитать хоть сейчас. Правда, говорят, что дуракам полработы не показывают, но это ведь не твой случай, не так ли?
— Прочитаю все вместе, — сказала Света. — Кстати, с Новым годом тебя.
Я посмотрела на календарь, и мне стало так, будто я отведала "Вискаса". 31 декабря. В окнах напротив светятся гирлянды и елки. У меня же тихо и темно, как в гробнице какого-нибудь фараона.
— Спасибо, Света, — пролепетала я, — тебя тоже с праздником.
— Как отмечаешь?
— Еще не решила.
— Хочешь, приходи ко мне. У меня будет несколько друзей — все очень пристойно и скучно.
— Нет, я лучше дома. Мне кота не с кем оставить.
Я надеялась, что мне еще будет с кем встречать Новый год.
Стремительно сметая пыль, покрывшую тоненьким ковром всю мою квартиру, я беседовала с повеселевшим Шумахером. Ему явно понравилось, что я наконец-то отошла от компьютера и занялась делом.
В холодильнике, как говорит моя соседка Надежда Георгиевна, "мышь повесилась". Я уныло осмотрела пустые дребезжащие полочки и захлопнула дверцу. Первый голодный и пустой Новый год. Утешает только то, что каким-нибудь клошарам сейчас еще хуже... Если о них муниципалитет не позаботился.
Я попыталась представить себя на месте клошара, завернутую в рваное одеяло, сидящую на картоне под старинным мостом. И тут в дверь позвонили.
Шумахер бежал впереди меня, гордо неся перпендикулярно полу пушистый хвост. В "глазке" отразилась накрашенная личность Надежды Георгиевны. Не Вадик...
— Ты жива еще, моя старушка? — спросила она, и я чуть-чуть удержалась, чтобы не напомнить, кто именно из нас старушка. — Что же это — неделями носу не кажешь. Вон кака бледная, ровно гусеница.
У соседки явно свое представление о гусеницах.
— Я вот тебе пирожков принесла да карамелек — угощайся, — сказала добросердечная Надежда Георгиевна, и мне стало стыдно за свои мысли. Впрочем, как только я закончила ее благодарить и поставила полный чайник на плиту, старушка немедленно села мне на уши, и я почувствовала, что сейчас полностью отработаю все эти пирожки и карамельки.
— Сейчас Ирка звонила из Серова. Поздравляла, спрашивала, куда ты задевалась. Я сказала, что ты опять пишешь.
Я скромно улыбнулась.
— Так вот, у ней все уже точно с этим жильцом решилось — он въедет в квартиру сразу после Крещения.
Далее Надежда Георгиевна очень долго и подробно рассказывала мне о своей жизни с "дедом" — так она называла своего мужа Антипа Петровича, я слушала ее невнимательно, правда, измученная память все равно фиксировала образы, щедро раскиданные в ее речи: "бегаю, как кот в дыму" (это она перед праздником), "худая, будто спица бесформенная" (это опять про меня) и так далее, и еще дальше.
Я была рада, что Надежда Георгиевна уходит. В тарелке с пирожками остался только жирный след, а смятые карамельные фантики с налипшими осколками конфет уже перекочевали в ведро.
На часах светилось 23:11. И я была совершенно одна. Не считая Шумахера, конечно.
Снова зазвонил телефон, я схватила трубку и услышала уже пьяный голос московского редактора.
— Я обзваниваю всех. — гордо сказал он. — И для тебя не будет исключений.
Мы с ним довольно мило покалякали — он сказал, что я могу писать про танки или первого паровозостроителя, неважно. Ему интересно все, что выходит из-под моего пера.
Ясный перец, мне пришлось его поблагодарить и пожелать счастья в Новом году и во всех последующих. Потом трубку выхватила жена редактора и, немилосердно акая на московский манер, поздравила так цветисто, что мне даже в нос шибанул какой-то букетный запах.
Потом позвонили родители, несколько старинных друзей и полузабытые родственники, чьи голоса пахли нафталином.
И ни одного Вадика.
Ровно в двенадцать я налила себе стакан воды и выпила его, давясь обидой и холодом.
Уже совсем в другом году позвонили в дверь. Я побежала открывать и увидела елку в игрушках и Вадика в подпитии.
— Откуда дровишки? — спросила я, закамуфлировав радость.
Вместо ответа Вадик аккуратно положил елку на пол и обнял меня. Стеклянные шарики звенели под лапками Шумахера, а я приняла такое же положение, что и елка, но в своей спальне и со своим — любимым, вопреки инциденту, мужем.
Вот так мы вошли в последний год тысячелетия — лежа, занятые делом и телом.
— На какой ты странице? — спросил Вадик вечером первого января, и я ответила: — На девяносто четвертой.
[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] > 14 < [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31]
Содержание :
1. Часть первая.1.2. Часть первая.2.
3. Часть первая.3.
4. Часть первая.4.
5. Часть первая.5.
6. Часть первая.6.
7. Часть первая.7.
8. Часть первая.8.
9. Часть первая.9.
10. Часть первая.10.
11. Часть первая.11.
12. Часть первая.20.
13. Часть первая.21.
14. Часть первая.22.
15. Часть вторая.23.
16. Часть вторая.24.
17. Часть вторая.25.
18. Часть вторая.26.
19. Часть вторая.27.
20. Часть вторая.28.
21. Часть вторая.29.
22. Часть вторая.30.
23. Часть вторая.31.
24. Часть вторая.51.
25. Часть вторая.52.
26. Часть вторая.53.
27. Часть вторая.54.
28. Часть вторая.55.
29. Часть вторая.56.
30. Часть вторая.57.
31. Часть вторая.56.
Комментарии :
Комментариев нет