Часть вторая.28.

28.
Погода просияла — как будто специально для меня, не вылезавшей из дому несколько дней подряд. Я окинула беглым взглядом улицу, заснеженный пейзаж которой знаком, как собственное отражение в зеркале. Шумахер с удовольствием лежал на подоконнике, дерзко распушившись и жмурясь от солнечных лучей. Солнечная зима — что бывает лучше? Только солнечное лето... Немудреные мысли плавно текли в голове, я совсем потеряла связь с днем настоящим. Пока не приехала мама.
Это был понедельник. Мама долго звонила в дверь, потом долго обнимала и жулькала меня, как будто я до сих пор младенец в подгузнике, а не взрослая женщина с прошлым. Тем не менее даже объяснить не могу, как я была рада.
Пока она раскидывала вещи по полочкам, я готовила еду. Я очень люблю готовить для кого-то. Для себя — совсем наоборот.

Мама напевала песенку в ванной. Меня поразило, что песенка была очень современной. Да и одета мама была модно — не в пример мне.
— Я привезла тебе блузку в подарок — не знаю, понравится, нет?

Блузка мне не понравилась, но я сделала вид, что в полном восторге.

За обедом мама спросила:
— Что Вадик?
— Был период сближения, — честно отчиталась я. — Был и закончился.
— Ребенка вам надо, — вздохнула мама. — Семья без ребенка это не есть правильно. А как отец — не звонил?
(Деланное безразличие.)
— Нет, пропал.
— Даже не знаю, как он там?
(Долгий вздох.)
— А что твой муж?
— Эдик отлично, все в порядке. Купил мне машину — представляешь? Сейчас надо в автошколу записываться. А ты чем занимаешься? Судя по сложному взгляду, новая книга?
— Да, пытаюсь сделать нечто совсем новое.
— О чем?
— О пропавших туристах.

Мама удивилась всем лицом.
— Почему вдруг такая тема? У тебя ведь в основном лямур-тужур, ты, конечно, не обижайся...
— Я не обижаюсь.

Мы долго говорили. Мама курила свои тоненькие сигаретки и пила беспрерывно чай. Потом снова вернулась к прежней теме:
— А где они пропали, эти туристы?
— На Северном Урале.
— Слушай, — оживилась мама, — а ты помнишь, что мы с твоим папой тоже бывалые турики? Он ведь меня и на охоту, и на рыбалку с собой брал...
(Глаза зажглись мечтательным блеском.)
— Помню. Еще помню, как вы меня с собой брали.

Мама засмеялась.
— Да уж, такое не забыть. Так вот, я не об этом.
(Глубокая затяжка, дым в потолок, Шумахер сидит скорбно у мисочки и принюхивается.)
— Году в 1962, кажется, мы с отцом и еще двумя нашими друзьями — ты, может, помнишь, дядя Толя и дядя Петя? — ходили в поход по северу области. Где Новая Ляля. Там места очень красивые, натуральные. Дело было, естественно, летом, потому что зимний туризм я вообще не признаю. Так вот, костерчик развели, палаточку поставили... Поели, поговорили, посмеялись. И спать — устали, как галерные. Мужики быстро отрубились, а я все никак уснуть не могла. Лежу, думаю обо всяких вещах. Ночь тихая, спокойная, и вдруг раздается: ту-ду, ту-ду, ту-ду, знаешь, как будто поезд едет. Я из палатки вылезла осторожно, прислушалась — вокруг ничего. Залезла обратно. Опять: ту-ду, ту-ду, ту-ду. Тут до меня дошло, что это откуда-то снизу доносится. Из-под земли, поэтому я и слышу.

Я отца разбудила, говорю, давай, Миша, послушай — или я с ума сошла, или что?

Он прислушался — точно, говорит, поезд. Не иначе, какие-то секретные подземные дела. Надо, говорит, поутру двигать отсюда поскорее. И не болтать об этом.

Так мы и сделали. Даже Толе с Петькой не рассказали.

А потом уже отец ходил в те места один, и кто-то ему из местных мужиков рассказывал — мол, в этих лесах подземные аэродромы и другие чудеса. Бывало, идешь в лес за ягодой — и вдруг, откуда ни возьмись, военный появляется. И так же исчезает. Люди говорят, что там секретные лифты устроены, которые прямо в подземелья уходят. Не знаю, правда или нет, но вот было такое...
— Новая Ляля — это ведь довольно далеко от Ивделя... — сказала я.

И тут мама взмолилась:
— Расскажи!

Пока я пересказывала ей саму историю, а также мысли и выводы, стало совсем темно. Что поделаешь, январь, темнеет рано.
— И ты вот так вот сидишь каждый день, читаешь все это и тут же записываешь?
— А завтра еще и на улицу выйду по этому поводу. Завтра — годовщина, пойду к ребятам на могилу.
— Может, почитаешь что-нибудь для меня, на ночь, — попросила мама. — Мне интересно, правда.

Я постелила маме на кровати, а себе — на раскладушке рядом. Шуми долго не мог выбрать, где он будет сегодня спать, наконец, урча, пришел ко мне. Я читала вслух

КОПИЮ ДНЕВНИКА УЧАСТНИЦЫ ПОХОДА З. КОЛМОГОРОВОЙ

24 января 1959 г.
Вчера вечером, около 9.00, погрузились в поезд № 43. Наконец-то. Нас 10 человек. Биенко Славик не пошел, не отпустили. Едем вместе с группой Блинова. Весело. Песни. Около 8-ми утра приезжаем в Серов. На вокзал не пускают, поезд на Ивдель идет в 6.30 вечера. Ищем помещение. Попытка попасть в клуб (справа от вокзала за столовой) в школу неудачна. Наконец находим ж/д 41-ю школу (метров 200 от вокзала), где нас очень хорошо встретили.

30 января

— Сразу тридцатое? Почему?
— Мне кажется, они очень сильно уставали в этом походе. Действительно, очень сильно... Не до дневников было. Не исключено, что и Юдин решил вернуться в Свердловск именно по этой причине. Возможно, он чувствовал, что не тянет.

С утра — 17 С — похолодало.
Дежурные (повторно С.Колеватов и К.Тибо за вчерашний медленный сбор) долго разводили костер, с вечера постановили на 8 минут с момента подъема вставать и освобождать палатку. Поэтому все давно проснулись и ждут эту команду. Но бесполезно. Около 9.30 утра начался пассивный подъем. Коля Т. что-то острит с утра. Собираться никому неохота.

А погода! В противоположность остальным теплым дням — сегодня солнечный холодный день. Солнце так и играет.
Идем, как и вчера, по мансийской тропе. Иногда появляются на деревьях вырубки — мансийская письменность. Вообще очень много всяких непонятных таинственных знаков. Возникает идея нашего похода — "В стране таинственных знаков". Знать бы эту грамоту, можно было бы безо всяких сомнений идти по тропе, не сомневаясь, что она уведет нас не туда, куда нужно. Вот тропа выходит на берег. Теряем след. В дальнейшем тропа идет левым берегом Ауспии, но упряжка оленей прошла по реке, а мы ломимся по лесу. При удобном случае сворачиваем на реку. По ней идти легче. Около 2-х часов останавливаемся на обед — привал. Корейка, горсть сухарей, сахар, чеснок, кофе, запасенное еще утром — вот наш обед.

Настроение хорошее.

Еще два перехода — пять часов — время остановки на ночлег. Долго искали место, вернулись метров на 200 назад. Место прелестное. Сухостой, высокие ели, словом, все необходимое для хорошего ночлега.
Люда быстро отработалась, села у костра. Коля Тибо переоделся. Начал писать дневник. Закон таков: пока не кончится вся работа, к костру не подходить. И вот они долго спорили, кому зашивать палатку. Наконец К.Тибо не выдержал, взял иголку. Люда так и осталась сидеть. А мы шили дыры (а их было так много, что работы хватало на всех, за исключением двух дежурных и Люды. Ребята страшно возмущены).

Сегодня день рождения Саши Колеватова. Поздравляем, дарим мандарин, который он тут же делит на 8 частей (Люда ушла в палатку и больше не выходила до конца ужина). В общем, еще один день нашего похода прошел благополучно.

— И через два дня — все? — мамин голос прозвучал хрипло и незнакомо.
— Да.
— Знаешь, я теперь точно не усну. Ты отдыхай — у тебя завтра работа, а я бы что-нибудь почитала...
— Выбирай что хочешь, — я махнула рукой в сторону книжных полок.

Мама спросила:
— А можно мне прочитать то, что у тебя уже написано про перевал Дятлова?

Не хотелось показывать сырую, неготовую работу, но мамин интерес растрогал.
— Если ты будешь читать с экрана...
Мама уже усаживалась за мой рабочий стол.

 

Комментарии :