Часть первая.4.

4.
Пока я открывала ключом дверь, под нежное потустороннее мурканье Шумахера, отворилась соседняя квартира, и на площадке появилась накрашенная Надежда Георгиевна. Она улыбнулась, и стало видно красную помаду на зубах, которая придавала старушке зловещий вид.
— В городе ходит ужасная ротовирусная инфекция, — вместо приветствия сказала Надежда Георгиевна. Все страшные новости немедленно поднимали ей настроение, особенного пика которого можно было достигнуть, делясь информацией с окружающими. — Кишечный грипп! Берегитесь, девочки! В поликлиники города поступило четыре тысячи человек.

Из ее квартиры звучало приглушенное эхо теленовостей.
— Спасибо, что предупредили, — сказала я, и Света тоже кивнула в знак благодарности.

Света не сказала ни слова про выстужающий холод моей квартиры, а Шумахер сразу запрыгнул к ней на руки, пока я варила кофе. Замурлыкал и уснул. Шумахер — тончайший психолог, поэтому я окончательно расслабилась. Свете можно доверять, она не станет бить меня тефалью по голове, а потом рыскать по квартире в поисках несуществующих богатств. Мой стылый труп в темных пятнах и задранной до шеи юбке не покажут в вечерних новостях, которые я так люблю смотреть.
— Хорошо! — вслух сказала я.

Света удивленно посмотрела на меня.
— Послушай, — начала я, — у тебя не бывает так, что сон и явь не отличаются друг от друга? Будто сны оживают или реальные события как сон?

Света молчала. Гладила Шумахера по спинке.
— Уже больше недели мне снится один и тот же сон. Я никому не могу его пересказать, в силу того, что общаюсь... ну почти ни с кем я, честно говоря, и не общаюсь.
— Какой сон? — быстро спросила Света.
— Холодная северная ночь, январь или февраль. Хилые березы, черные елки, невысокие и широкие горы. Каменные груды такие, не помню, как они называются...
— Останцы, — сказала Света.
— Точно! Потом — палатка, поставленная на склоне горы. Кедр — высокий и мощный.
— А люди? Люди там есть, в твоем сне?
— Несколько человек. Они ползут по колючим сугробам, их бьет ветер и снег. Люди тяжело дышат, но пытаются продвигаться дальше. Потом они замирают, и тут я просыпаюсь.

Света сказала:
— Или ты врешь и кто-то тебе все рассказал, или это чудо!

Я обиделась. Уж кем-кем, а вруньей я точно не была.
— Не обижайся, пожалуйста, — попросила Света, — просто твой сон удивительно походит на то, что было в реальности. Я начала тебе рассказывать еще на радио — помнишь, погибшие дятловцы? Может быть, просто кто-то очень хочет, чтобы тебе снился именно этот сон?

Мы притихли, и в это время Шумахер вцепился когтями Свете в ладонь. Она вскрикнула и прижала руку к губам.
— Шуми! — я была в бешенстве. Котишка тем временем уже долетел птицей до подоконника и начал носиться по нему туда и обратно: Надежда Георгиевна вывела гулять свою болонку, и Шумахер это почувствовал.
— Охотник недоделанный, — я извинительно смотрела на Свету, но она почему-то избегала моего взгляда.

Я взяла в шкафчике зеленку и подошла ближе.
— Аня, зачем ты придумала про свой сон?

Я убеждающе приложила руку к сердцу, но потом проследила Светин взгляд: она увидела документы Эмиля!
— Я не успела рассказать!

Света смотрела недоверчиво.
— После этих снов со мной случилась и вовсе невероятная история. Они пришли ко мне домой. Ну, лыжники. Они смотрели на меня, и там потом был снег на площадке.

Света смотрела уже как-то тревожно.
— Понимаю, что это звучит ненормально, но они чего-то хотят от меня. А на другое утро, как они приходили, умер мой сосед Эмиль Сергеевич.
— Эмиль Сергеевич Кац? — переспросила Света.
— Да, а ты его знала?
— Он учился на одном курсе с Игорем Дятловым. Пытался расследовать причины их гибели самостоятельно. Загремел в тюрьму — возможно, что поэтому. Все думали, он забросил это дело.
— Его невестка отдала документы мне. Сказала, что он проводил с ними все время. А там были фотографии, я и узнала тех лыжников. Потом эта встреча с тобой...
— Ты не специально пришла на станцию? — подозрительно спросила Света.
— Как я могла знать, что ты ошибешься номером? — мне уже надоело оправдываться.
— Можно взглянуть на документы? — спросила Света.
— Конечно.

Она взяла их как-то опытно, начала перелистывать странички беглыми пальчиками, будто играла на бумажной арфе.
— У него есть интересные вещи. Если ты дашь мне скопировать эти бумаги, я дам тебе то, что насобирала сама. Уже десять лет я собираю — по крохе — все, что связано с дятловским делом. Документы. Свидетельства поисковиков. Воспоминания родителей. Фотоархивы. За эти десять лет дятловцы стали мне ближе самой дорогой родни, и я знаю про каждого все.Я не знаю только одного: что же все-таки произошло на перевале у горы Холат-Сяхыл,
(Отортен? — смутно припомнилось мне, но я промолчала.) на перевале, который теперь носит имя Игоря Дятлова и его группы?.. Чем больше проходит времени, тем больше рождается версий. Нужен человек, который напишет книгу об этом — может быть, найдется читатель, которому откроется истина. Если ты, Аня, говоришь правду — а мне почему-то кажется, что ты не врешь, — значит... этот человек — ты.

— Я сейчас вообще-то работаю над романом о школьной любви... — виновато сказала я. Как объяснить Свете, что для этого своего романа я потратила два месяца на преподавание литературы в старших классах самой близлежащей к моему дому школы? И герои этого романа сейчас застыли в неподвижных позах так, как я их оставила на недописанном до конца листе бумаги... — Может быть, чуть позже? Мне интересно, но сейчас я не могу.

Света улыбнулась.
— Ребята ждали сорок лет, я — десять. Неужели не потерпим еще полгода? Пиши свой роман, потом примешься за наш.
— Наш? — ревниво спросила я. — Мы что, будем писать вместе?
— Нет, конечно, — она все еще улыбалась.
— Как узнать, что вся эта история — не сон? — спросила я.

Света показала мне разодранную Шумахером руку.
На другой день Света принесла мне тряпичную красную сумку с надписью Marlboro, в которой лежали пластиковые и бумажные папки, картонные коробки с фотографиями и другие снимки в черных "проявочных" конвертах, маленькие записные книжки, видео- и аудиокассеты.
— Главное, не нарушай порядок. В каждом конверте все разложено так, как надо. Начинай изучать потихоньку.

Света ушла (на полгода, думалось мне), а я облегченно вздохнула, поставила сумку в коридоре, поместив туда же бумаги Эмиля, и села наконец-то за наскучавшийся по моим пальцам компьютер.
Шумахер лег возле монитора и тут же уснул, убаюканный тихим шелестом клавиш.

 

Комментарии :